– Прикинь, и там для туристов есть такой спуск – ступеньки, просто ступеньки. Гигантские ступеньки. Может, как табуретка. Таких размеров. Не какая-то лестница построенная – не пролеты, как в подъезде, а просто камни стесанные. Там нет ровных ступенек. Такая, очень символическая лесенка. Просто место, где можно пройти. Ступеньки высокие. До метра высотой.
– И подниматься надо тоже по ним?
– Можно по ним, но, на самом деле, про них никому не говорят, потому что по ним ты вверх, вообще, не пройдешь, даже. Для туристов сделана легкая дорога. Вокруг. Тропинка такая. Метра полтора-два шириной.
– Так за ночь нужно только подняться, или и спуститься еще?
– Подняться. Только подняться.
– А спускаться тоже пешком?
– Да, спускаться тоже пешком.
– То есть не только всю ночь идешь, но еще и весь день потом идешь?
– Ну да.
– Это что же значит? Почти сутки не спишь?
– Ну да.
– Бу-га-га! И ты на это подписался? Бу-га-га! Еще и денег заплатил?
– Ну да.
– Еще и денег заплатил?!
– Нет, блядь, бесплатно повезли! Конечно, заплатил!
– Бля, платить денег за то чтобы сутки по горам лазать, вместо того, чтобы спокойно отдыхать? И сколько?
– Да не помню. Долларов сорок, наверное.
– Бля, сорок долларов за такой геморрой! А что там, замануха какая-то есть?
– Это святая гора! Это гора, на которой Моисей заповеди получил.
– Заповеди?
– Да.
– А Моисей был уже после Христа?
– До.
– До? Точно?
– Да.
– Он с этой горы спустился с двумя каменными табличками, на которых было написано: «Не убий, не укради..» и т.п.
– А Моисей тоже еврей, что ли?
– Да.
– А почему тогда в Египте?
– Они же в рабстве были, в Египетском.
– А как гора называется?
– «Гора Моисея», так и называется. Святая гора. Если успеешь наверх подняться до рассвета, и встретить рассвет на горе, то, то ли грехи прощаются, то ли желания сбываются. Не помню. Точнее, и не знал, даже. Туда не только из России, но и со всего мира, даже из Америки люди приезжают.
– Ну и что? Рассказывай.
– Когда подъезжать стали, гид говорит: «Держитесь все вместе, рядом со мной. Перед горой полицейский кордон. У меня есть список группы. На посту будут сверять список и количество людей в группе. Туристов отдельно, без группы, не пускают.» Потом стали фонарики раздавать. Один на двоих. Ладно, Мишке с Наташкой один на двоих дали, они все равно вдвоем идут. А мне отдельный фонарик не дали, сцуки. Я говорю: «А мне?», а гид: «Больше нет, все посчитано. Один на двоих», и показывает пустую коробку. А я на самом последнем сиденье сидел – не хватило, сцуко. Я: «А как же я пойду в темноте?», а гид: «Иди вместе с ним», и показывает на паренька, которому последний фонарик достался. Вот, блядь, думаю: «Мы с Тамарой ходим парой!». Не радует меня зависеть от какого-то пьяного подонка, но и перспектива прогулки в горах, в полной темноте, тоже не радует. Хоть и луна светит, а все-таки ночь. Ни фонарей, ни хуя. Только, блядь, горы и дикие змеи. Приехали. И тут смотрю, палатки стоят, а в них фонарики продают! Вот, блядь, оно – счастье! Счас, думаю, куплю за пять рублей персональный источник света!
– За пять рублей?
– Ну не за пять, а за пятьдесят. Не помню точно. В любом случае, взяв фонарик в руки, сразу ощутил себя увереннее. Повернулся, а группу не видно. «Вот, блядь, западло!» - думаю. И, главное, непонятно: то ли они еще у автобуса телятся, собраться не могут, то ли уже вперед к полицейскому кордону ушли. А мобилу я не взял. Подумал еще перед дорогой: «На хуя мне в горах мобила?». Побоялся, что карман лишние сто граммов оттянут. Лентяй, блядь! Куда идти? Назад или вперед? Решил: «пойду вперед!». Если группа у кордона, как раз догоню, а если еще у автобусов, то дождусь их там. Дошел до кордона, а там дурдом. Туристов столько, как если бы там наливали бесплатно. Тыщи! А пост реальный. С металлоискателем и автоматчиками. Правда, всего одна рамка металлоискателя. И сумки еще отдельно проверяют. Еще арабы какие-то местные, в плащах грязных и платках, туда-сюда, через кордон бегают, орут: «Camel! Camel!» Ну, я то не лох, сразу смекнул, что это они верблюдов подгоняют, а не сигареты. Тут меня измена взяла. «А вдруг», - думаю, - «группа уже прошла кордон, пока я за фонарик торговался? Как быть?! Одного меня, без группы и списка, через кордон не пустят.» И тут мне в голову приходит охуенная идея! Одет я в серую куртку, чем-то похожую на плащи в которых арабы бегают, и платок у меня, такой же, «арафатка», есть. Подготовился. Я же помню мульт про Масяню. Помню, что там холодно должно быть на горе. Надел я куртку, намотал платок на голову и ломанулся через кордон напрямую. Один хуй темно, может, примут меня за местного. Я от них тока чуть отличался. Ростом. Арабы какие-то мелкие, а у меня рост 192. Когда мимо полицейских проходил «Аллах Акбар!» – неразборчиво так, сказал, как будто я уже раза три сегодня здесь проходил.
– Буг-га-га! Вот отжег! И прошел?
– Ну да, вместе с пакетом. Ничего не проверяли. Только в ответ «Аллах Акбар!» сказали. А у меня пакет с собой с хавкой и водой, нехуевый был. Так на него никто даже не взглянул.
– Буг-га-га! Накуренный поступок! Вы курили перед экскурсией?
– Нет. Мы тогда еще не купили. А я еще и не пил. Абсолютно трезвый был. Просто у меня выбора, особо, не было.
– А прикинь, если бы тебя выкупили?
– Я бы сказал «Ниче не знаю. Никем не притворяюсь. Просто на гору иду.»
– Скандалили ли бы!
– Ну, а хули делать оставалось?!
– Так они, вообще, не вкурили эту хуйню, или охуели просто?
– Буг-га-га! Так ты думаешь, они поняли, что что-то не так, но промолчали тактично?! Буг-га-га! Из вежливости!!! Вежливые такие полицейские. Когда видят нарушение порядка, кражу, например, смущенно молчат. Буг-га-га!
Ну и, короче, прошел я через кордон и пошел на эту гору. А там, если лень идти, можно вызвать верблюда. Ну не вызвать, они сами заебут предлагать этих верблюдов.
– А сколько верблюд стоит? Доехать на верх?
– Десять долларов, вроде. Не помню точно.
– А можно на верблюде?
– Можно, но ништяков не будет. То ли грехи не отпустят, то ли желание не сбудется. Не помню точно. Просто не у все сил хватает. Прикинь, четыре часа в гору пешком идти!
– И верблюд до самого верха довезет?
– Нет. Только по дороге. А на верху уже только ступеньки. 750 ступенек, где уже верблюд не пройдет. Всего, по-моему, две с половиной тысячи ступенек, и верхние семьсот пятьдесят по любому самому подниматься. Верблюды по ступенькам ходить не умеют. Наверное. И вот эти верблюды лежат там по всей дороге. Воняют. Всю дорогу засрали. Под ноги все время смотреть надо, чтобы в верблюжье гогно не наступить.
– А ты так один и шел? Без группы?
– Да.
– Догнать пытался?
– Да. А дорога сделана не прямо в гору, а петляет по склону. Типа серпантина. Чтобы идти легче было. А мне же группу нужно догонять. Я прикинул, что если я буду напрямик иди, то можно будет эти круги срезать. Смотрю вперед, прикидываю,. где круг заканчивается, а это видно, по фонарикам впереди идущих, и напрямик песдую. Срезаю. Два раза так срезал. Обрадовался: «Заебись придумал! Так я быстро группу догоню! И никакого верблюжьего гогна под ногами!»
– А там лес что ли, или поле?
– Нет. Гора просто.
– Круча?
– Да, круча. Камни только и все.
Смотрю, впереди большой крюк! «Вот», - думаю, - «я сейчас, нихуево срежу!» А круг реально большой, даже не видно, по фонарикам, где он заканчивается за поворотом. Пошел я опять напрямик. До хуя прошел, а конец круга все еще не видно. И тут, хуякс! Довыебывался! Ущелье, блядь! Глубокое – дна не видно, даже если фонариком светить. «Вот, сцука!», - думаю, «Что делать? Обратно если идти, то точно никогда группу не догоню. В ущелье спускаться – перспектива как-то не радует. Ночное скалолазанье не входит в круг моих увлечений. И тут мне в голову приходит еще одна гениальная мысль! Раз обходить ущелье снизу мне нельзя, иначе я рискую не успеть до рассвета на вершину, то нужно обойти ущелье сверху! Надеюсь, что до верхнего края ущелья мне ближе чем до верхнего, а если нет, то все равно я же на верх иду! Где-нибудь, потом, выйду на дорогу опять.
Я когда напрямую по горе ходил, фонарик выключал. Только по лунному свету ориентировался. На всякий случай, чтобы не палиться одиноким огоньком на горе. Кто их, этих арабов, знает. Может, напрямик ходить – это оскорбление святыни? Еще начнут палить из автоматов на свет. Кто знает, что им в голову взбредет, если у них за воровство руки рубят, а за траву, вообще, смертная казнь может грозить.
И вот, иду я вдоль края ущелья направо, в гору. А оно все не заканчивается, сцуко! Высоко уже поднялся. А еще зашел в такое место, где гора луну перекрыла, и, ваще, ни хуя не видно стало. Иду почти на ощупь. Смотрю, вроде ущелье закончилось. Заебись конечно думаю, только я уже так высоко забрался, что мне сейчас вниз обратно идти слишком долго придется. А до вершины горы уже не так и далеко осталось. Метров 30, наверное. Правда, почти вертикальные 30 метров. А еще измена прет по двум причинам. Во-первых, хуй знает кто в этих горах водится, как бы рукой за змею, или скорпиона не схватиться. Но самое главное, что существует нихуевая вероятность, судя по тому, что хоть вершина и близко, а я, по прежнему, не вижу ни света фонарей других туристов, ни их голосов (а там же должны быть тысячи людей!)), что я соверщил, неибацца, стратегическую ошибку и лезу не на ту гору. Гор много. Стоят они рядом. Какая из них именно Моисея я не знаю. Когда я начал этот ебучий поворот срезать, то не видел, где он заканчивается, и меня терзали смутные сомнения, что за холмом, где мне уже не было видно, дорога могла повернуть в другую сторону. И придется мне встречать рассвет в гордом одиночестве на вершине соседней горы. А потом я или умру там с голоду, или будут меня вертолетом эвакуировать, потому что если наверх я еще смогу эти тридцать отвесных метров преодолеть, то спуститься обратно у меня точно не получится. Так как, если я лезу не на ту гору, то, соответственно и никакой дороги на вершину, а, главное, с вершины, вполне может не быть. И еще, хуй знает, услышат ли мои крики о помощи народ на соседней горе. Хавки и воды мне хватит на день «Хорошо, что еще не поленился тащить с собой еду и воду.»
– Да! Засада! Давай еще по одной.
– У-у-у-ф!
– У-у-у-ф!
– И что дальше?
– Дальше. Дальше. Дальше…
Хуле, дальше. Делать было нечего, полез на верх. Лезть уже реально приходилось, по скале. Еще измена накрывала, что под руку какая-нибудь пресмыкающаяся или насекамая сцука ядовитая попадется. Полез вверх. Метров на 10-15 наверное поднялся. Точнее не знаю, в темноте и на измене тяжело расстояние определять. И тут, блять, я понял, что значит «Наебалли». Наткнулся на забор из сетки рабицы! «Вот, сцуко!» – подумал я? – «Арабы обнесли гору забором, чтобы такие как я не лазали на святыню на прямик! И пройти можно только по специально для этого сделанной туристической дороге».
Забор в принципе не высокий, метра 2 всего, но учитывая, что моя голова находилась у его нижнего края, а лезть на эту, болтающуюся на высоте хуй знает скольки метров над уровнем моря, сетку я точно не буду, ситуация вырисовывалась патовая. Как при поносе обнаружить, что в толчке бумаги нет. Спуститься по этой скале в темноте я не смогу. Вверх, через забор, тоже не залезу. Сидеть здесь до рассвета, чтобы меня увидели тысячи идущих обратно туристов и полицейские автоматчики меня тоже не радовало. К тому же, начало скулы сводить, и через уголки губ начала капать слюна. Так как лезть приходилось цепляясь за камень всеми конечностями, кроме хуя, то свой пакет с едой и водой я, последние 10 метров по этой вертикальной стене, тащил в зубах. Тут еще некстати вспомнились кадры из «12 стульев» на которых оголодавший батюшка, зажав в зубах колбасу, лезет на скалу. Подавленный в зародыше приступ хохота, грозивший, в лучшем случае, потерей пакета с НЗ, а в худшем, если пальцы соскользнут, быстрым полетом на дно ущелья, тем не мене выполнил свою прямую функцию, и вернул мне веру в то, что жизнь прекрасна и удивительна. «Ну не могла тетка Фортуна повернуться ко мне задом! Она ж меня любит.» – решил я и двинулся вдоль забора направо. Я был прав! Через несколько метров забор закончился, и я сделал последний рывок вверх, к звездам видневшимся над краем горы.
– Буг-га-га! А прикинь, если бы забор не закончился, и ты бы сидел там, как батюшка, с колбасой в зубах! Буг-га-га! А у тебя колбаса была в пакете?
– Нет, колбасы не было.
– Жаль, а то надо было бы взять в зубы колбасу и сидеть там, на скале, пока не рассветет.
– Зачем???
– Ну, хуй знает, чтоб прикольно было.
– Это может в кино смотреть прикольно, а сидеть на скале, даже без колбасы, мне, в тот момент, не казалось прикольным.
– В том-то и дело. Тебе не прикольно было, потому что у тебя колбасы не было!
– Ну не знаю, может и хорошо, что не было. Пакет и без колбасы тяжелый был.
– И что, залез на верх?
– Залез. Только, это оказался не верх еще, а только где-то две трети. Просто я забрался на небольшое плато, нужно было по нему пройти метров сто, и дальше опять гора начиналась. Это меня пиздец как огорчило, сначала. Потому что у меня уже руки-ноги дрожали. Но была и радостная новость: тетка Фортуна про меня не забыла и на другой стороне этого плато, на горе, на небольшой высоте, я увидел дорожку движущихся огоньков – авангард туристов. Это значило, что я, все-таки, правильно выбрал гору. Преодолев плато почти бегом, я начал карабкаться на дорогу. Когда на мою голову в платке, показавшуюся из-под обрыва в полуметре от ног жаждущих избавления от грехов, упал луч света от фонарика, какая-то тетка начала подвывать. Видок у меня, конечно, еще тот был. Что уж она подумала, не знаю. То ли что бесы, за грехи, не дадут на гору подняться за отпущением и в ад сейчас утащат, то ли, что это бедуины решили похитить ее в свой гарем. Не знаю.
Порадовало «ВО, БЛЯДЬ! НИХУЯССЕ! Помощь нужна?» одного из «наших» туристов. Отзывчивая мы, все-таки, нация!
Оказалось, что вылез я уже почти у того места, где заканчивается дорога и начинаются «ступеньки». Оставалось пройти только через проход между скал.
Я оказался в первых рядах песдующих за счастьем туристов. И, если для них высокие полуметровые ступеньки, после относительно ровной и пологой дороги оказались тяжким испытанием, то я, после своих игр в человека паука, на верх по ним двигался почти бегом. Путь осложняли только, выпрашивающие еды и сующие в руки аццки грязные одеяла, местные, сцуко, оборигены.
Если соберетесь на экскурсию, ни в коем случае не берите одеяло внизу. На вершине вам за те же деньги предложат точно такое же. Вся разница будет в том, кто будет переть это одеяло на гору – вы или они. Когда позже, уже перед рассветом, взяв в аренду эту стоящую колом от грязи тряпку и попытавшись выяснить, куда возвращать это «одеяло», и услышав в ответ «Just live it», я понял суть бизнеса оборигенов. Они собирают оставшиеся после туристов на вершине одеяла и впаривают их, на следующую ночь, новым ходокам за счастьем. Туристы, погревшись в ожидании рассвета, под «одеялами», с облегчением бросают их прямо там, где сидели, как только всходит солнце. Судя по тому, что кроме сдачи в аренду одеял, оборигены активно просят жрать, они вообще не спускаются вниз, а так и живут на горе, добывая себе и деньги и пропитание.
Относительно не далеко от вершины, всего в паре сотен ступенек, я обнаружил площадку с сарайчиками-ларьками, в которых можно было купить печенье, шоколад, сувениры, чай-кофе-коркаде. Но, в намерении занять лучшее место в партере на предстоящем представлении (восходе солнца), и из солидарности к Моисею, ничего не евшему на вершине в ожидании скрижалей, задерживаться не стал, а сделав последний рывок, взошел на вершину.
На вершине было темно и очень холодно. Ветер пронизывал насквозь, через куртку. Выбирать в темноте место в первых рядах, рискуя улететь со скалы я не стал. Сидеть на вершине еще больше часа, рискуя, вместо отпущения грехов, получить воспаление легких или простатит, я тоже не стал и решил спуститься вниз, к ларькам, и, заныкавшись в один из сарайчиков, ждать свою группу, попивая горячий коркаде.
Почти на ощупь пробираясь обратно к ступенькам, я заметил тонкую полоску света справа. Заинтересовавшись, подошел ближе и увидел, что свет пробивается сквозь створки старой резной деревянной двери, из-за которой, к тому же, слышались голоса.
А дальше начался полный сюр. Войдя внутрь, я оказался в маленькой православной, как мне показалось, церкви. Внутри все выглядело, как в старой маленькой, чтобы пройти через двери мне пришлось наклониться, деревенской церквушке. По крайней мере, как я себе представлял деревенскую старую церковь. Церковь была определенно не католическая, а православная. Но даже не это поразило меня больше всего. В церкви шла служба. Службу служили облаченные в те такие же рясы, что и в наших церквях два священника. Причем служили, как мне показалось, на том же церковном наречии, что и в России. Так же как и в России, я не понимал что говорили священники, но, так же как и России, различал отдельные слова: «Аминь», «Господи, помилуй!» и т.п. Кроме священников и трех явных туристов, в церкви стояло полтора десятка бабушек! Точно таких же, бабушек, вы увидите придя на службу в любую нашу церковь. Как оказались эти бабушки в центре Синайской пустыни на высоте две с половиной тысячи метров над уровнем моря для меня осталось загадкой. Отслужив службу один из священников стал угощать присутствовавших вином с хлебом. Если я ничего не путаю, это называется причастие. Причастился и я. После причастия одна из присутствовавших женщин подала священнику каравай самодельного хлеба, и священник, разломав его на кусочки, роздал находившимся в церкви. Я взял два кусочка для Мишки с Наташкой. Священники сняли с себя праздничные части одежды и попрощавшись, по-русски, ушли. Их место занял новый священник и начал службу снова. На этот раз один. Помогала ему женщина, принесшая хлеб. Я отстоял еще одну службу. По окончании службы, «новый» священник снова вынес вино и хлеб. Во время первой службы я стоял около дверей. Позади всех. И, соответственно, причащался последним. Причастившись же, не стал отходить обратно к дверям, а остался на месте, и, вторю службу, простоял рядом с алтарем. Когда началось второе причастие, я оказался одним из самых близко стоящих к священнику. Ближе меня стояла только одна женщина, которая и причастилась первой. Потом взгляд священника обратился на меня и я, чтобы не задерживать остальных, быстро подошел к нему. Священник спросив «What is your name?» и услышав в ответ «Саша», сказал на церковном наречии фразу, в середине которой стояло мое имя. Причастившись еще раз и сделав шаг назад, я с удивлением обнаружил, что больше никто не идет за вторым причастием. Только тут до меня дошло, что женщины, причастившейся передо мной, не было во время первой службы. И я, видимо, сделал что-то неправильно.
– Буг-га-га! Да ты, вообще, всю службу порушил! А прикинь, что про тебя остальные думали: «Он что, жрать сюда пришел?!»
– Не знаю даже, что они думали. После службы, все еще подозревая происходящее в нереальности, я вышел из церкви. Было уже светло, и вся вершина была запружена народом, кутающимся в грязные одеяла в ожидании Солнца. Церковь снаружи выглядела как небольшой неприметный сарайчик. Думаю, что большинство пришедших туристов так и не узнали об ее существовании. Арендовав за 10 фунтов одеяло, я перебрался через сидящих людей к краю скалы и, подстелив одеяло, уселся, свесив ноги в пропасть, ждать рассвет!

Это не креатив, а отчет, так что морали никакой не будет! Кроме разве что того, что даже из самой стандартной ситауции, через которую каждый день проходят тысячи людей, можно устроить себе увлекательное приключение

---------------------
Пожалуйста, оставьте комментарий к посту "Поход на святую гору :)" в форме внизу страницы.